Индийский кэшбек или льготные кредиты – какие меры поддержки нужны фарме в 2023 году? Интервью с Александром Семеновым, президентом АО «Активный Компонент»

Активный компонент .jpegИсточник фото: АО «Активный Компонент». Цитирование, копирование и распространение данного материала и/или его фрагментов возможно только при размещении активной ссылки на данную публикацию. 

16 и 17 мая 2023 года в Санкт-Петербурге пройдет юбилейный, 30–й Российский фармацевтический форум имени Н. А. Семашко. Ежегодная встреча по традиции объединит руководителей ведущих международных и российский фармацевтических компаний, представителей регуляторных органов, профессиональных ассоциаций, научных организаций и пациентского сообщества. 

В преддверии мероприятия мы запускаем цикл интервью с ключевыми спикерами форума, чтобы задать им главные вопросы о развитии отечественной фармы. Эксклюзивно для Trinity Events Group – беседа с Александром Семеновым, президентом и совладельцем АО «Активный Компонент». 

Александр Семенов .jpeg – Александр Сергеевич, вы в профессии уже практически 30 лет. Почему изначально выбрали для себя это направление работы?

Это интересный вопрос, потому что ни по первой, ни по второй специальности я совсем не фармацевт и не медик, но свою жизнь с 1995 года связываю именно с этим направлением, и еще никогда об этом не пожалел. Фарма сочетает в себе, с одной стороны, очень важный социальный фактор – ты понимаешь, что занимаешься бизнесом, который во все времена остается максимально востребованным и ценным для общества, – с другой стороны, дает хорошие возможности для развития. Лекарственное обеспечение страны было очень актуально и в 90-е годы, и в нулевые, и тем более сейчас, учитывая наш серьезный курс на импортозамещение.

В этой профессии мне довелось пройти совершенно разные должности и фармрынки: начинал с дистрибьюции, потом долгое время работал в производстве готовых лекарственных препаратов, руководил крупным петербургским заводом, затем ушел в производство фармацевтических субстанций, и, уже на посту руководителя АО «Активный Компонент», успел познакомиться с фармритейлом. Соответственно, практически все сегменты фармрынка за эти почти 30 лет удалось освоить.

– Был ли за время вашей карьеры период, сопоставимый с кризисом минувшего 2022 года?

Нет, конечно, именно таких ситуаций не было, хотя было достаточно других сложных годов: 2014, 2008, да даже ситуация 1998 года с резкой девальвацией вполне может идти в сравнение. За последние годы мы вообще пережили достаточно беспрецедентных ситуаций – кризис, вызванный пандемией, например. Ситуация 2022 года достаточно сильно ударила сразу по ряду направлений: логистике, поставкам реагентов, интермедиатов, иных компонентов для производства лекарственных препаратов. Также бизнес довольно болезненно реагировал на валютные колебания – все прекрасно помнят, что еще весной прошлого года доллар подскакивал до отметки в 120 рублей, а летом – опускался до 50.

Почему-то есть стереотип о том, что выживает сильнейший, но, как мне кажется, прошлый год доказал всем игрокам рынка, что выживает самый адаптивный. Тот, кто более гибко может реагировать на быстро меняющуюся ситуацию. Устойчивыми могут быть только те компании, которые не на словах, а на деле готовы к переменам.

– В России совсем немного компаний, которые занимаются производством активных фармацевтических субстанций. Как отрасль справляется с кризисной ситуацией?

Вы правы, в стране, к моему сожалению, лишь единицы заводов, которые создают субстанции методом химического синтеза. Реальные производства можно перечислить буквально на пальцах одной руки, и у каждой из этих компаний – своя история. Есть компании, которые имплементированы в производственные цепочки полного цикла, например, Курганский химфармзавод, который входит в группу компаний «Биннофарм», или «Фармасинтез» и их завод в Братске, – думаю, им было несколько легче, потому что главная их задача заключалась в том, чтобы произвести активные фармсубстанции и поставить их в большую материнскую компанию. 

Универсальных компаний, наподобие нашей, которые работают сразу со всем рынком России и ЕАЭС, – еще меньше, и, насколько мне известно, эти компании переживают ряд глубоких структурных изменений. Наши основные конкуренты сейчас – это, в основном, иностранные компании, например, индийские или китайские, и конкуренция с ними дается непросто.

– С восточными странами сильно изменились отношения за последний год? Есть какой-то ценный опыт, который можно у них перенять?

Мы активно работаем с Индией и Китаем, чтобы покупать у них оборудование, – это было актуально и до 2022 года, и особенно актуально сейчас, после того, как компании из США и Европы перестали поставлять свое оборудование в Россию. Отрадно осознавать, что там остаются адекватные партнеры, предлагающие хорошее соотношение цены и качества. Безусловно, мы покупаем у них также полупродукты и компоненты для производства наших фармсубстанций. К моему большому сожалению, в России эта часть химической отрасли находится все еще в зачаточном состоянии, и мы крайне небольшое количество реагентов и компонентов можем найти у наших заводов.

Недавно проходила встреча на базе РСПП, где мы беседовали, какие меры нужно предпринимать, чтобы это производство стимулировать, и мне кажется, что очень перспективно и важно со стороны государства этот процесс поощрять. Если говорить про ценный международный опыт: в Китае мы замечаем ужесточение норм и по экологии, и по энергетике, и количество китайских заводов по производству фармсубстанций серьезно сокращается за последние пять-шесть лет. 

В Индии же история обратная: во время пандемии коронавируса индусы четко осознали, что многие компоненты им самим приходится закупать в Китае, а Китай стал в силу геополитических причин ограничивать экспорт, и власти Индии буквально за два года создали мощный стимул для своих производителей. Сейчас у них работает программа государственного кэшбэка в отношении производителей фармсубстанций и интермедиатов – производители сырья получают от 15 до 20% средств обратно на свои счета от индийского правительства в случае, если поставляют продукцию на внешний рынок. Кроме того, у них работают единоразовые субсидии – раз в год компании, от малых до крупных, получают выплаты за то, что занимаются выпуском стратегически важной продукции, какой являются, например, фармсубстанции. Суммы там ощутимые – от 60 миллионов до миллиарда рупий.

– Программы по типу индийского кэшбэка могли бы помочь нашим производителям, на ваш взгляд?

Я выступал именно с предложением о таких же мерах для России. Считаю, что это совершенно прозрачная история, которая могла бы значительно стимулировать наше производство. Думаю, что важно, что это деньги, которые выплачиваются не за намерение, а за факт самой продажи и поставки крайне востребованных продуктов.

Также мы довольно долго обсуждаем определенные налоговые преференции: говорим о том, что нужно приостановить взимание налога на прибыль, налога на имущество, социальных взносов с тех компаний, которые инвестируют в производство активных фармсубстанций, хотя бы непосредственно на период инвестцикла.

Не меньше пяти лет мы обсуждаем и преференции на государственных торгах: правило «третий лишний» не идеально, но работает, и сейчас обсуждается правило «второй лишний», когда компаниям, которые участвуют в госторгах и продают препараты, сделанные по полному циклу, начиная со стадии локального производства фармацевтической субстанции, и при этом входящие в перечень стратегически важных лекарственных препаратов, получают дополнительные преимущества на госторгах и не конкурируют с иностранными препаратами или российскими препаратами, сделанными из иностранных субстанций. Такая норма планируется к вводу с сентября 2024 года, она заложена в стратегию «Фарма 2030» в том случае, если будет создан алгоритм контроля происхождения активных фармсубстанций с тем, чтобы не было соблазна привезти индийскую или китайскую субстанцию, переклеить этикетку и продать ее как российскую. Такой контроль должен быть. Минпромторг РФ и Ассоциация фармацевтических производителей ЕАЭС как раз работают над созданием подобного алгоритма, надеюсь, что за 2023 год им удастся продуктивно поработать с этой темой.

Безусловно, сработать могут и льготные кредиты. Эту инициативу мы обсуждаем тоже далеко не первый год, надеялись, что ее примут в декабре, но пока мера отложена. На данный момент обсуждается ставка 5,25% – это, исходя из нынешней ставки Центробанка, но она не фиксирована. Конечно, сейчас это не сильно стимулирует бизнес заходить в такие проекты, тем более, чем срок кредитования по льготной ставке ограничен 4 – максимум 5 годами. На мой взгляд, имело бы смысл подумать о более радикальном снижении ставки и продлении сроков кредитования.

– Остаются ли у производителей сейчас возможности исследовать и выводить инновационные препараты?

Остаются, конечно, и, на мой взгляд, со стороны государства нужно рассмотреть возможности ввода фаст-треков по регистрации подобных востребованных позиций, как это было во время пандемии ковида. Знаю, что активная работа над такими оригинальными препаратами ведется. Но важно помнить, что оригинальный и инновационный препарат невозможно сделать без субстанций, поэтому мы сейчас находимся на стадии обсуждения с разными производителями создания нужных для них субстанций. Это очень долгая, кропотливая, сложная, но крайне перспективная работа. Оригинальный препарат – это, все-таки, более востребованная история с точки зрения пациентов и более рентабельная история для бизнеса.

– Какие планы вы ставите для компании в приоритет в 2023 году?

Если говорить о планах на год, мы хотели бы выпустить еще порядка 10 наименований активных фармсубстанций, которые пока не производятся в России. Некоторые из них находятся под патентом, но мы выпускаем их с расчетом на то, что этот патент может истечь в ближайшее время. Работа, опять же, очень кропотливая: от постановки лабораторного синтеза до масштабирования на уровне производства.

В планах расширение поставок – пока в 90% случаев мы работаем с российскими заводами, с российскими контрагентами, но будем выходить и на новые рынки, в том числе в Азии, Латинской Америке и на евразийском пространстве. Конечно, есть и планы по строительству новых производственных мощностей, расширению и модернизации существующих мощностей, потому что прямо сейчас два наших завода работают по принципу 24/7, практически без остановок, наш единственный выходной день – 1 января.

– Какое у вас есть пожелание к регуляторам, коллегам и профессиональному сообществу в 2023 году? Какие методы помогут поддержать отрасль?

Возможно, мои слова прозвучат довольно резко, но я все же хотел бы их произнести. На протяжении последних нескольких лет с высоких трибун мы слышим достаточно оптимистичные отчеты. И из уст представителей Минздрава, и из уст представителей Минпромторга звучат в основном победные реляции о том, что лекарства производятся в большом масштабе, мы успешно импортозамещаемся, растем в производстве субстанций. Но, на мой взгляд, здесь важен критический подход, когда мы пытаемся рассказать не только о хороших моментах, которые, безусловно, есть, а делаем акцент на проблемах, которые нам нужно решить.

Я вижу эти проблемы. Они связаны с нестабильными поставками иностранных лекарственных препаратов на российский рынок: какие-то страны совсем ушли, какие-то значительно сократили поставки, и этот «ползучий уход», извините за этот термин, будет только нарастать. Политика, к сожалению, влияет на экономику.

Это, с одной стороны, большая угроза, с другой стороны – большая возможность для отечественного производства, которому нужно просто немного помочь. Я много лет отработал в производстве готовых препаратов, и понимаю, насколько сложнее и дороже поставить реальный синтез субстанций, нежели «собрать» лекарство из готовых компонентов.

Производство фармсубстанций – крайне важная, но очень нерентабельная сфера, на этом невозможно заработать сотни процентов, именно поэтому нам нужно осознать, что проблема есть, она стоит остро, признать это и построить конкретную программу, благодаря которой можно будет создать в России точно не сотни заводов – этого и не нужно – а хотя бы от 10 до 20 заводов, которые будут производить от 10 до 50 наименований фармсубстанций каждый. Если мы это сделаем, если инвесторы будут четко понимать, что у них будет какой-то процент гарантированного спроса, что эти позиции входят в список стратегически важных, и у них точно будет заказ от российского производителя лекарственных препаратов, – это успешно запустит всю цепочку производства. 

Важный момент – это не очень большие деньги в масштабах страны, но огромная польза и огромный стратегический вклад в нашу лекарственную безопасность и экономику. Надеяться на то, что отношения с Индией и Китаем и дальше будут безоблачными, я бы не стал. Думаю, что в такой важной отрасли, как производство медикаментов, нам стоит рассчитывать только на самих себя. 

Фармацевтический рынок России – полный обзор главных новостей и трендов, актуальная повестка, дискуссии на сцене и в кулуарах, неограниченные возможности для общения, ответы и прогнозы экспертов – из первых уст. Все это – на полях 30-го Российского фармацевтического форма им. Н. А. Семашко. 16 и 17 мая 2023 года в Санкт-Петербурге. 

Подключайтесь, чтобы быть в курсе!